Чему бы такому порадоваться? Не успеешь усмотреть радость, как она превращается в новую заботу. Не успеешь почувствовать победу, как она превращается в новый поход. Кто-то бы сказал, просто беда.
Но какая, же такая беда, когда это есть жизнь. Стоит вспомнить целый ряд деятелей времен итальянского Возрождения и удивиться остроте волн, и вниз и вверх взмывающих. Сама пена является только знаком нового накопления. Именно среди этих сильных характеров можно наблюдать, до какой степени остро соприкасались между собой величайшие их напряжения и происшедшие за ними величайшие достижения.
Лишь в школе жизни, когда никто, казалось бы, не печётся о достижениях этих деятелей Возрождения, опять выковывались необыкновенные возможности. Сейчас мысленно вспоминаю несколько определенных примеров, и вместе с их биографами можно удивляться, каким образом могли создаваться новые решения и возможности, когда, казалось бы, никакого пути уже не было.
Так могло казаться с узкой земной точки зрения. Но у этих сильных мыслью и делом людей путь всегда находился. Находился этот путь в необыкновенной новизне и неожиданности. Уже тогда, при несовершенных путях сообщения, были слагаемы пути заморские и загорные. Если кому-то теперь кажется что-то неимоверно трудным, то насколько труднее это было когда-то тогда, когда оставалось столько пугающе неизвестного.
Так же, как теперь, тогда отмирали целые города и страны, а сильные духом продолжали свою славную одиссею. Какую же одиссею нужно почитать теперешним людям, чтобы и среди забот все же порадоваться. И порадоваться в полной вере, ибо без веры нет осуществления. Как же подойдут они без веры к высокому и мощному, одно приближение к которому уже может наполнять трепетом? А в вере — всё легко. Ведь вера есть, попросту говоря, знание.
И по вере, по знанию видно, что можно радоваться. Можно радоваться постоянно новым путям, таким же неисчислимым, как светила небесные. Разве только случай привёл к нахождению новых путей? Именно не случай, ибо и случая-то почти не бывает, но всегда идет пришествие новых, уже когда-то сложенных возможностей.
Если кому-то почему-то очень грустно или смутно, пусть он напомнит себе сознательно и повелительно о том, что радость возможна, что она есть и будет. Кто-то назвал такое утверждение «заклинанием радости». Может быть, это не далеко от истины. Если вы чего-то хотите, вы должны об этом думать и вы должны магнитом сердца привлечь это. Когда вы скажете себе «порадуемся», — это никогда не будет отвлеченным безсмыслием, но будет лекарством особым и мудрым. «Радость есть особая мудрость».
1935
|
